Долина смертных теней - Страница 32

– Это список того, что нужно Пустыннику в дороге, – пояснил наемник.

– Таки уболтал. – Мэр улыбнулся так самодовольно, как будто это он сам уговаривал сталкера.

– Значит, отправляться можно прямо завтра, – подытожил Звягинцев, – потому что у нас практически все готово. Пустынник тоже готов?

– Он будет готов, когда вы предоставите указанные в списке вещи.

Старый ученый начал читать вслух, и первые же слова напрочь стерли улыбку с лица Игнатия Петровича.

– Две тысячи патронов для «Винтореза»… Винтовка «Винторез» в хорошем состоянии… Автоматический дробовик – две штуки, двести патронов двенадцатого калибра, прибор ночного видения, аккумулятор – две штуки. Сигнальные шашки… Портативная рация – две штуки… Зачем ему две? Рации и так у всех будут. Зачем ему всего по два экземпляра?

– Он, видимо, хочет сообщить, что раций понадобится на одну больше, чем вы рассчитывали, – с напускным равнодушием сказал Макс и, словно невзначай, добавил: – Забыл сказать, его подружка тоже едет.

Звягинцев удивленно взглянул на наемника поверх очков, незнакомые Максу парни переглянулись, а Ставрицкий начал багроветь.

– Мы решительно против, – сказал один из сталкеров. – У нас нет возможности везти ненужных пассажиров, а его подружка, если я верно проинформирован, – бандитка?

– Я уточню. Его подружка – женщина, которую некто Ставрицкий Игнатий Петрович семь лет назад выжил из города – прямиком на большую дорогу. Пустыннику, к слову сказать, тоже не очень нравится идея брать ее с собой, но он опасается, что в его отсутствие ваш почтенный мэр расправится с нею. В любом случае, господа, вы заварили кашу – вам и расхлебывать. В разговоре со мной Пустынник однозначно дал понять, что его условия не подлежат обсуждению. Он вам нужен, а вы ему – нет, и потому он может диктовать свои условия в одностороннем порядке. Конечно, я дипломат вообще никакой, так что вы можете отправиться на встречу с ним и попытаться договориться иначе. Святослав Иванович, я вам больше не нужен, полагаю? Если не трудно, отвлекитесь, пожалуйста, ненадолго от обсуждений, давайте составим мой контракт, чтобы я мог пойти готовиться в путь.

– Да-да, конечно, – кивнул Звягинцев, – пройдемте в канцелярию.

Выходя, Макс краем глаза заметил, как Ставрицкий метнулся к столу старого ректора, схватил листок и впился глазами в длинный список ценностей и деликатесов, затребованных Пустынником.

– Да он вообще охренел, что ли?! – взвизгнул он возмущенно.

Что ж, хоть раз в жизни ему предстоит заплатить честный гонорар – настоящая пытка для скряги, привыкшего кормить окружающих нищенскими подачками и считающего всех вокруг своей собственностью.

Макс поднял голову к небу, затянутому тяжелыми темными тучами. Падал редкий снежок, мороз пощипывал лицо.

– Градусов тридцать, не меньше, – вслух подумал наемник.

Контракт в нагрудном кармане грел сердце и душу почти физически. Текст на чуть пожелтевшей писчей бумаге свидетельствовал, что десятого дня восьмого месяца две тысячи сотого года университет города Вологда в лице ректора Звягинцева Святослава Ивановича и вольнонаемный сталкер Светлов Максим Леонидович заключили договор. Он, Макс Шрайк, обязывался сделать все возможное ради успешного похода и возвращения экспедиции, поставив интересы нанимателя выше любых своих собственных. Звягинцев обязывался, в случае достижения точки назначения и возврата хотя бы одного члена научного состава экспедиции, выдать две дозы препарата химероцид выпуска не позже две тысячи пятнадцатого года либо Максу, либо, в случае гибели последнего, женщине, чьи отпечатки пальцев прилагались к договору. Договор заключен в трех экземплярах, два из которых получены наемником. И ниже подписи договаривающихся сторон.

Вот и все. Интриги, поиски контракта, неопределенность ожидания – все позади. Завтра он отправится в неизвестность, в полный опасностей путь, и, скорей всего, уже не вернется. Конечно, Звягинцев убеждал, что все это детская забава: шутка ли, самодельная танкетка, которую долгие шесть лет строили специалисты университета и их студенты, способна делать в час по тридцать километров, а то и больше. Значит, каких-нибудь сорок часов пути – и группа у цели. Еще сорок – и дома. Правда, на месте придется поискать, возможно, покопать и повзрывать заодно. Пять дней, получается, на все про все. Хотя, если будут проблемы, то дело может затянуться… Наивный старикан. Уж кто-кто, а Макс знал: отправляясь на юг, в охотничьи угодья алчущих, нужно менять «если» на «когда». Проблемы будут – рано или поздно. Скорей всего рано. Да и Звягинцев наверняка знал это. Просто слишком уж страшит старого ученого мысль о крахе – в его жизни уже не будет второго шанса. На постройку вездехода системы Латышевского, как официально именовал транспортное средство ректор, ушла бездна ресурсов, запас топлива для дальней дороги вобрал в себя все наличное дизельное топливо города. На второй такой вездеход не хватит ничего – даже деталей и агрегатов.

– Почему бы не запросить помощь у Метрополии? – поинтересовался Макс после того, как Звягинцев рассказал ему все это.

– Им нечем нам помочь. Они сами предприняли три поисковые экспедиции лет тридцать – сорок назад, но все, что нашли, – так это обрывочные данные в виде военных рапортов периода, непосредственно предшествовавшего наступлению Темных времен. Все эти рапорты совершенно секретны, но в неразберихе буйствующей Эпидемии не все были уничтожены. Так мы узнали, куда именно в Москве, которая тогда была главным городом очень большой страны, поступали эти рапорты. Двадцать лет назад я был участником экспедиции, которая добралась только до окраин Москвы – но не дальше. Мы были атакованы субъектами, зараженными «химерой», и понесли потери. Обратно вернулись, кроме меня, трое, хотя в путь уходили полтора десятка. И только недавно, года два назад, мы вновь вышли на след секретной лаборатории – благодаря Пустыннику. Он нашел для нас и документы, и тестовые образцы, датированные две тысячи тринадцатым годом, и более поздние рапорты, сообщавшие об удачных экспериментах.